Тогда долго петляли по глухим распадкам, заросшим красноватым пышным мхом и кустами папоротника. Их вид напомнил Прозору о его давнем походе на древнее болото — Гнилую Топь. В его лесу папоротник встречается не так часто, он обычно в низинах и мокрых местах растет, а тут…

Шли медленно: крутые обрывы и для людей, и для жеребцов непривычны. Горы — это не лес и ровные поля. Горы пугают: под ногами неожиданно осыпается камень, и такая же каменная россыпь может завалить сверху. Но, худо-бедно, дошли…

Прозор улыбался и победно оглядывал друзей. Лица их раскраснелись, сияют. Еще бы, такой путь одолели!

— Ну вот, спустились, други! Все-таки горы — они не для нас. Лес есть лес. В нем ног не переломаешь и не устанешь. Лес хорош, пусть даже он и с виду поганый, как этот…

Деревья и впрямь выглядели скверно, и вид их наводил тоску. Изломанные сросшиеся ветви затянуты паутиной, стволы покрыты сероватым налетом. Листва квелая, бурого цвета. Некогда гордых красавцев поразила неведомая хворь.

И, судя по тому, что они видели сверху, такой безотрадный лес рос везде. Кроме яркого зеленого пятна.

Древняя Дорога обрывалась на поляне перед лесом. У его кромки увидели небольшой ручей, поросший желтоватой ломаной травой. Вода в ручье стояла затхлая, зеленая. От нее исходил слабый запах падали. За ручьем тянулись низкорослые заросли кустарника. Дальше начинался хворый лес.

Прозор поморщился. Такую воду ни они, ни кони пить не станут. Это не болотная вода. В болоте сдвинь в сторону ряску и черпай. От болотной воды худа не будет, это издавна известно. Ее сколь хошь долго можно хранить, — не протухнет и не испортится.

Хорошо, что с собой колодезная вода есть. Запаслись. Им хватит и коням немного останется. Ладно, это только начало леса. Что-нибудь да найдут. На худой конец лошадей на поводу поведут — не будут утруждать. А к вечеру до озера доберутся. Там вдосталь их напоят.

— Ну, что дальше, лесные люди? — спросил Любомысл. — В какую сторону путь держим?

Прозор глянул на солнце, перевел глаза на вершину горы. Соображал, как короче идти к зеленому пятну с голубым озером посередине. Не оставаться же здесь, средь затянутых пепельным налетом деревьев.

— К озеру идем. Оно там… — Прозор махнул рукой, показывая направление. — Дойдем и там расположимся. Вода — есть вода. Коням без нее худо. Видишь, как устали? Непривычны. Как еще ноги по этим завалам не переломали. Эх, бедолаги! Думаю так: по прямой до озера за полдня доберемся. Это даже если особо не спешить. Значит, к вечеру. Идем осторожно. Земля чужая, лес незнакомый. Кто тут живет, мы не знаем. Мы ж тут гости… Вот и поведем себя по гостевому, с бережением. А не как бер в малиннике, что до сладких ягод добрался.

— Озеро чуть левей будет, — улыбнулся Любомысл. — Верь старому мореходу. Если твоим путем пойдем, только края зеленого пятна коснемся. Придется сворачивать, а лишний путь не к чему. Я это по вершине сужу. Еще на горе обозначил, как короче.

Прозор уважительно посмотрел на старика. Ему вера есть, мореходы — особый народ. Ночью по звездам корабли ведут. Днем по солнцу и одним им ведомым приметам.

— Едем!

Венды неторопливо направили коней в сторону зеленого пятна Под копытами захрустели сучки, шуршала жесткая трава.

— Ты не устал, княжич? — заботливо спросил Любомысл.

Мальчик досадливо мотнул головой. Ну сколько можно считать его маленьким неразумным дитем! Откровенно говоря, он в самом деле утомился, но виду не подавал. Знал, что усталость пройдет. Небольшой передых — и пройдет. Он же дружинник! И он станет таким же замечательным охотником, как и его друзья-венды. А им усталость неведома. Когда требуется — то сутками по лесу ходят.

Ехали недолго. Вдруг Прозор внезапно подняв руку, стрельнул страшными глазами по лицам. Потом медленно поднес палец к губам. Тишина!

Вендский охотник вслушивался. Ноздри раздувались, втягивая воздух. Вдобавок к замечательному зрению, позволяющему видеть в ночи, как днем, богатырь обладал превосходным нюхом, подстать иному хищнику.

Не один Прозор почуял неладное. Борко и Милован насторожились прежде, чем предводитель дал знак. Молодцы застыли в седлах и смотрели назад, на опушку перед гнилым ручьем; в ту сторону, где обрывалась Древняя Дорога и где их отряд недавно вошел в лес. От того места отъехали недалеко. И сейчас там что-то происходило.

Лесные люди… Охотники…

Звериное чутье их даровано Прародителями-Зверьми. Род Прозора идет от предка Лося. Борко и Милована от Рыси. Любой венд ведет свое начало от Прародителя-Зверя.

Даже Любомысл учуял неладное, хотя за годы странствий по морям этот дар притупился. Без леса чутье глохнет.

Лишь Добромил ничего не ощутил. Сын виннетского князя по рождению вендом не был. Лесные охотники его воспитывали. Но так же, как и его товарищи, мальчик замер. Он учился у дружинников своего охранного отряда и старался во всем им подражать.

Прозор особым образом чмокнул губами. Кони запряли ушами — этот знак для них. Умные животные с рождения приучивались к тому, что, услышав этот звук, начинали ступать как можно тише.

«Прочь отсюда! В глушь!» — предводитель махнул рукой вперед.

Кони шли тихо и осторожно, ветки кустарников бесшумно скользили по их бокам.

Добромил уже понял, что насторожило вендов. Сзади доносился еле слышный грузный топот, будто кто-то тяжелый старался как можно сильнее стукнуть по земле.

Когда отъехали подальше, Прозор спешился. Богатырь передал повод Миловану и сделал рукой несколько жестов.

«Вы идите вперед и ждите там. Я вернусь, посмотрю…»

Прозор тронул висевшие за спиной лук и меч. Кивнул на луки дружинников. Мол, держите оружие наготове. Богатырь исчез меж деревьев.

Вскоре путникам пришлось спешиться. Уперлись в чащобу. Добромилу она казалось непроходимой. Но это только на первый взгляд.

Мальчик уже умел передвигаться по лесу так, как это делают охотники.

Главное — это представить, что ты часть леса. Слиться с ним. Не думать о том, что нужно отодвинуть вот эту, казалось, мешающую пройти веточку. Надо просто легким ветерком скользнуть вдоль нее. Тогда она тебя пропустит и даже не шелохнется. То же самое и с травой, и с безжизненными, вроде бы, камнями. Если не тревожить обитающих в них духов, то пройдешь незримо.

Вот так и шли. И даже этот поруганный и хворый лес откликнулся на проявленное вендами уважение.

Ни сплетения буйной поросли, ни свисающие с высоких стволов странные мохнатые веревки, ни кустарники, ветви которых порой были усеяны острыми шипами, ничто, растущее в этом лесу, не мешало идти споро и бесшумно.

И оказалось, что лес обитаем и полон жизни. Высоко в кронах деревьев перепархивали незнакомые резко верещащие птицы. В кустарнике, мимо которого шли, слышался шелест ветвей и тонкий свист. Там шебуршал, делая свои важные дела, какой-то незнакомый вендам зверек. Он попискивал и таращил на людей свои блестящие желтые глазки.